Версия для печати
Отправить другуВыступление на заседании Экспертного комитета 25.09.2003
Газета "Сибирский путь", №6, июль 2003 года
Я расскажу о том, в каком контексте развивается судьба экспертных институтов и что здесь нового может произойти. Первые попытки создания постоянно действующих экспертных институтов, которые бы обслуживали не политические партии, а непосредственно административные интересы, которые бы увенчивались административными решениями, начинались под знаком непосредственного замыкания привлекаемых экспертов на президентскую вертикаль, Интересы власти не были в достаточной степени удовлетворены институтами, сформировавшимися в первую половину девяностых годов.
Крупные корпорации (как их потом стали называть – олигархические структуры), интенсивно создают собственные экспертные институты. Начиная с юкосовского института, с экспертного института СПП, который сейчас стал фактически институтом крупного бизнеса. Существуют и работают до сих пор в интересах составления экономических программ для правительства и администрации Институт проблем экономики переходного периода, Бюро экономического анализа. Все это были институты, для которых в сотрудничество с властью приследовали сугубо бизнесовый интерес. Они зарабатывали деньги, предоставляя свои мозги, свои расчеты, свою статистику, фактуру и т.д. И совершенно естественно что довольно быстро они превратились в институты производства документов для лоббистских групп, для продвижения конкретных брэндов, постановлений, решений, счетов, обоснований, распоряжений и т.д. Став лоббистскими институтами, они потеряли свое влияние как независимые экспертные площадки.
Для того, чтобы экспертная площадка была эффективной, недостаточно собираться и обсуждать. Важно, чтобы экспертная площадка находилась в некоторой контрпозиции по отношению к властным механизмам, властными институтами. Нужно иметь дистанцию. А когда в экспертное сообщество входит вся дипломатическая элита, то организации трудно держать дистанцию. Когда там участвует губернатор и обсуждает вместе с экспертами проблему приграничных отношений с Китаем, например, он уже не может быть достаточно свободным.
И понимание, и ощущение того, что нужны какие-то иные новые, неформальные институты стало появляться у тех, кто работает с властью ещё когда Путин был исполняющим обязанности президента. Именно тогда, в начале двухтысячного года и было создано экспертное управление администрации президента, начальником которого стал Симон Кордонский, стародавний советник правительств, оригинально и свободно мыслящий человек. Он был назначен начальником экспертного управления. Сейчас статус этого управления еще более повысился. Было экспертное управление Администрации, а сейчас стало экспертное управление Президента. Одной из основных функций этого экспертного управления является подготовка текстов президентского послания, согласование с точки зрения экспертизы всех заявлений, позиций, программ, которые исходят от президента. Непосредственно в связи с действиями Кордонского, Глеба Павловского с начала двухтысячного года началась серия неформальных и непубличных встреч президента (тогда еще исполняющего обязанности Президента) по ключевым вопросам. Сначала эти совещания проходили на уровне рабочем, а потом сухой остаток приносился президенту.
Но стало понятно, что вот эти закрытые обсуждения, при всем удобстве возможности обкатать разные мысли, имеют и недостатки. Достаточно ли компетентен чиновник администрации, чтобы пригласить действительно всех экспертов по этой теме? Мы же все ограничены кругом знакомств и знаний и т.д. Это во-первых. Во-вторых, оказалось что для того чтобы общественное мнение, общественный голос были услышаны в центре принятия административных решений, недостаточно обсудить тему за чаем в закрытом кабинет. Надо создать такие условия, чтобы это обсуждение было, хотя бы отчасти публичным.
Мы очень хорошо знаем, что многие из самых озверелых и радикальных оппозиционеров, приходя в кабинет за стенку, становятся совсем другими, говорят на другом языке, ведут торг о своей личной судьбе и т.д. и, таким образом, уже не представляют в полной мере общественно-политических интересов, которые за ними стоят. Они могут успешно продать себя лично, но общественную силу, общественную потребность реализовать уже не могут. Когда же это проходит в более менее публичном формате, они, по крайней мере, чувствуют ответственность за тех, кто их выберет, за тех кто дает им капитализацию, авторитет и репутацию, которой они торгуют.
Первая попытка привлечения таких общественных сил была реализована на «Гражданском форуме», который проходил под кураторством Волошина и Суркова. Здесь обнаружилась проблема. Обнаружилось, что многочисленные общества правозащитников, собаководов, существующие на гранты Сороса, Моссада, ЦРУ и т.д. – это, конечно, мощные общественные силы, но по большому счету им мало что нужно от власти, кроме элементарного общественно-политического рэкета. А что они реально решают, за что ты отвечают? Пять тысяч представителей «гражданского общества», тридцать пять тысяч курьеров правозащиты, ветераны всех войн со своим народом – все поучаствовали в этом. Сухой остаток нулевой. Были созданы рабочие группы, но, в итоге, оказалось, что они не могут произвести продукт, документ.
Как Вы верно отметили, к октябрю прошлого года вот в этой вертикали администрации, которую я в рабочем порядке определяю как интеллектуальную, интеллигентскую (есть интеллигентская вертикаль, есть вертикаль спецслужб, они тесно взаимодействуют, но у каждого своя специализация) было согласовано решение о необходимости более оперативных и компактных экспертных площадок, которые могли бы, во-первых, не просить денег, заниматься самофинансированием в первую очередь. Во-вторых, могли бы в свободном режиме содействовать выработке, обсуждению решений, в-третьих, могли бы быть площадкой для обсуждения глобальных стратегических вопросов, на которые государство могло бы ссылаться.
Сергей Марков рассказывал, что, когда на одних «Гражданских дебатах» стояла тема отношений треугольника «Россия, ООН, США», министр иностранных дел Иванов как раз вылетал в Нью-Йорк, в ООН, ему было важно получить экспертное заключение «Гражданских дебатов» по теме, чтобы там, на месте сказать: «Ребята, я, конечно, все понимаю, но вот есть мнение общественности». Для западного механизма дискуссии это очень важно, В таком случае государству, Администрации легче выстраивать свою линию, указывая на общественную точку зрения, проводить свои позиции. Это укрепляет позиции администрации с внешней стороны. И вот возник Проектный комитет. Мы с Глебом Павловским стали соучредителями Проектного комитета, первым проектом которого стал доклад о том, эффективно ли защищает правительство национальные интересы России. Сфокусировались на Прибалтике, более предметно на Латвии, более предметно на проблеме нефтетранзита.
Мы все знаем эту проблему. Эта акция Проектного комитета имела огромный отклик в Прибалтике именно потому, что текущая борьба государственной компании «Транснефть» за реальную эффективность нефтепровода не была озвучена, как политическая проблема и компании было трудно противостоять мощному лоббистскому движению. Мы ведь понимаем, что если на нефтетранзите в Латвии кто-то делает деньги, то он может маленький кусочек этих денег перераспределить в Москве и проплатить нужное решение. Мы с этим сталкивались: внешнее давление очень сильное. Как только это перестает быть внутренней проблемой, развивающейся под столом, под сукном (где могут душить как котят любую проблему, купив чиновника, купив решение), как только это становится политической, общественной проблемой, с этим трудно бороться с помощью взяток, как это обычно делается.
Убойную силу таким общественным экспертным обсуждениям придаёт их согласованность с Администрацией. Без этого мы бы действовали менее точно. Всё таки важно вот все таки согласование своих действий с повесткой дня работы органов власти. Важно получить на выходе конструктивный документ.
Итак, резюмируем. Экспертная институция, экспертное сообщество неизбежно находится в жесткой взаимозависимости с властью, и наоборот. Если этой взаимозависимости нет, значит, что-то неправильно, значит, что-то не работает. Сергей Марков говорит о том, что эксперты должны взять власть. Упаси боже! Не надо. Но экспертиза эффективна только тогда, когда она оперирует официальными факторами, а реальные факторы находятся в жесткой взаимозависимости от власти.
Хотел бы поддержать мысль господина Клачкова о нейтральности позиции.
Здесь есть принципиальный пункт. Какие бы разные позиции ни были, нельзя быть нейтральным в главном. Нейтралитет не распространяется на государственный и национальный интерес. Он должен стать консенсуальной точкой, общей платформой членов экспертного сообщества. Только жесткое акцентирование государственных и национальных интересов позволяет серьезно, принципиально обсуждать проблему. Потому что политика меняется, а национальные интересы остаются.
И хочется пожелать вам всяческого успеха, все более агрессивного донесения до федерального центра адекватной точки зрения на то, что здесь происходит. Власть меняется, фигуры власти меняются, а элита остается.
Добавить комментарий