Чёрный лебедь, что ты вьёшься…

"Сибирский форум" - октябрь 2011

Почему так получается? Берёте вы, скажем, программную речь Барака Обамы перед национальной академией наук, и всё вам там ясно. Не очень хорошо обстоят дела с физикой и математикой в школах — значит, надо это поднимать и сделать всё, чтобы туда пошли преподавать учёные высокого уровня. Ставит американский президент перед своими интеллектуалами задачу найти новые источники энергии, — и тоже понятно, как выстроить и план действий, и тематику научных поисков. А вот если вы захотите взять программный документ поближе к своим интересам — скажем, «Стратегию развития Сибири до 2020 года» — то скоро его отложите: слов много, а ответа не только на вопрос «что вам делать», но и «что в принципе будет делаться» — нет.

Разобраться с реальными сегодняшними стратегиями, а если повезёт, то и глобально понять, куда катится мир, — мы попробовали с помощью Юрия Николаевича МОСКВИЧА — профессора, директора Центра стратегического прогнозирования Красноярского педуниверситета.

— Известно, что за последние 10 лет стратегий развития Сибири было принято две — 2002 г. и 2010 г. В чём их принципиальная разница?

— Это были разные исторические эпохи. Первая стратегия готовилась в эпоху безбрежной веры, что всё возможно. Было десятилетие больших надежд — в том числе на то, что страна будет неуклонно развиваться по 7% в год, и слегка отстающие от этих темпов регионы Сибири могут нагнать остальные.

Но 2008 год резко повлиял на общую ситуацию и в стране, и в мире. Фактически стратегия 2010 г. — документ, который пытается искать пути выживания. По большому счёту это жёстко завязано на поиске стратегии развития в целом для России. Приходит понимание, что время, когда отдельные части страны могли претендовать на ускоренное развитие — завершается.

— То есть приоритетное развитие какого-то региона невозможно?

— Образ развития Сибири несколько завышен населением. По-прежнему мы рассчитываем получить значительную часть бюджета страны для этого, — как в две семилетки Советского Союза, когда серьёзное количество средств было направлено на развитие Сибири. Ну и что? Население Сибири живёт хоть на процент лучше населения России? Хуже? Тогда не пора ли по-другому рассматривать стратегии?

Вообще, 2008 год показал, что экономические и политические элиты всех стран очень отстают от реальности. Прежние методики, основанные на вроде бы проверенных экономических закономерностях, фактически следует выбросить в корзину. Последние 50 лет развивалась математическая экономика. Ключевой была идея, что всё можно просчитать, главное — иметь компьютеры нужного объёма памяти, нужной скорости и аккуратных учёных, которые зададут точные параметры. Но 2008-й год просчитать не удалось. И никто не понимает, почему произошёл кризис. Кончилась уверенность обычных людей в том, что они живут в странах, где очень образованные специалисты примут правильные решения. Королева Англии спросила членов своей академии наук: что является основной причиной кризиса? Ответ был честный, и жаль, что такого ответа мы не слышим от наших учёных: ваше величество, основной причиной является невероятное отставание экономических научных исследований и несовершенное образование.

— Получается, специалисты и не готовы предложить какую-то толковую линию…

— Сегодня любое стратегическое целеполагание нужно рассматривать как действие в рамках известного метода проб и ошибок. Это не означает, что стратегии плохи. Это означает, что ситуация, в которой они будут выполняться, преподнесёт им невероятное количество неожиданностей. Данные обстоятельства известный американец ливанского происхождения Николас ТАЛЕБ оформил в метафору «нежданный прилёт чёрных лебедей». Европейцы в течение тысячелетий думали, что лебеди могут быть только белыми. Но когда люди приплыли к Австралии, навстречу им летели чёрные лебеди, и это был шок. Талеб положил эту метафору в основу своего мессиджа ко всем людям, занимающимся общественным развитием: не стройте никакого стопроцентного плана и не будьте так уверены, как раньше, что план будет выполнен. Будет происходить то, чего мы не знаем. А что мы знаем — устарело.

— В таком случае, может, следует воздержаться от создания стратегий? Напрасная трата сил, да и обман надежд по сути.

— Нет, с моей точки зрения, это необходимый вид деятельности. Надо что-то делать, раз вы чувствуете внутреннюю хворь, даже если не знаете, что у вас за болезнь. Эта ситуация хорошо описана в известной математической модели теории катастроф: тот, кто на склоне падения какого-то параметра системы предпринимает любые действия — решает две важные задачи. Он уменьшает глубину падения и увеличивает скорость выхода в более стабильное положение.

К тому же разные стратегии — это различные сценарии будущего, которые должны изменить концептуальные подходы. Например, в Сибири что важнее — природные ресурсы, которые всё меньше и меньше будут востребованы на мировом рынке (и тогда наши надежды, что мы, живя в богатом крае, будем и сами богатыми, ещё меньше будут иметь оснований)? Или следует воспользоваться понятием общества знаний, где главное — человеческий ресурс? Тогда надо полностью менять разделы стратегии и вводить инновационные подходы в педагогике, в управлении, социальной работе. На решение этих очень серьёзных проблем, видимо, уйдёт следующее десятилетие. Кудрин назвал его потерянным десятилетием для всего мира.

— Нам предстоит яма?

— Это ещё не яма, когда всё летит. Но для некоторых стран может оказаться и ямой. У России, с моей точки зрения, есть удивительный шанс — сделать это десятилетие окном возможностей. Потому что в отличие от ряда других стран — у нас всех ресурсов достаточно. Природных, водных, земельных. И человеческих. Нужно подключать к разработке концепций разные интеллектуальные группы, экспертное сообщество. Которое не должно повторять то, что давно известно, а должно прогнозировать, иметь возможность экспериментировать в новом пространстве и оказывать серьёзное влияние на выработку приоритетной политики.

— Пока стратегическими проектами Красноярского края остаются Ванкор, Богучанская ГЭС, Нижнее Приангарье. Ничего нового.

— Действительно, Нижнее Приангарье — уже дедушка с бородой, 60-70 лет этому проекту. Нефть — тоже дама не молодая… Но всё же есть в нынешних стратегиях и другая часть — сделан робкий шаг в сторону того, что нужно выровнять дисбаланс между ростом ВВП и социальным развитием. Потому что в Красноярском крае, который по разным показателям занимает приличное место по уровню экономического развития, сохраняется очень неважное качество жизни. Настолько неважное, что об этом кричать нужно. С 29-го места по качеству жизни в 2001-м году мы перешли на 62-е из 82 возможных в 2010-м. Краю угрожает массовое бегство населения, что уже реально происходит. Но это не является обсуждаемой темой ни для СМИ, ни для экспертов.

— Сейчас в России появляются экспертные сообщества и отдельные авторы, которые предлагают своё видение ситуации. Например, вы были в Новосибирске на обсуждении книги Николая РОЗОВА «Колея или перевал», а совсем недавно он выступал с презентацией этой книги в Красноярске. Ваше мнение — это какое-то новое слово?

— Я хотел бы сначала сделать важное для меня замечание: мы не должны быть людьми, которые, увидев что-то новое, скажут: вот, наконец, всё будет решено! Нужно критически относиться к любой теории. Но и общий скептицизм должен быть заменён другими человеческими реакциями — такими как обострённое желание что-то найти, риск творить новое. Без риска вообще ничего не получится.

Теперь о новых идеях. Есть общая теория, что Россия вот уже 500 лет своего развития идёт по одной и той же колее. Меняются цари, меняются генеральные секретари и президенты, а мы всё там же: 500 лет имеем 28-32 процента от доходов стран-лидеров. Была лидером Северная Италия, потом Голландия, потом Англия, США. Но у нас всегда показатели — меньше одной трети. И ключевой научный вопрос: почему? И можно ли выбраться из этой колеи?

Это вопрос не просто умозрительный. В 1913 году уровень развития России был 28% от ВВП на человека у тогдашнего лидера США. А у Японии — 22%. Сейчас у Японии — 75% от уровня США, а у нас снова 28-29%. Сумели выйти из своей колеи ещё ряд стран, находившихся в невероятно более худшем положении, чем Россия. Например, Корея, которая в 400 раз увеличила ВВП на человека за 40 лет. Сингапур, бывшая колония Англии, опередившая свою метрополию по уровню жизни. Финляндия, бывшая часть России, где любили крепко выпить. Китай.

Сейчас сделано несколько попыток найти причину и ответить на этот вопрос: почему так происходит. В частности, петербургская группа под руководством Александра Ивановича ЮРЬЕВА, которая ведёт реальные полевые исследования качества человеческого капитала в России. С точки зрения команды Юрьева, у нас нет определённого запаса трудоспособности и жизнестойкости. У нас очень хорошие результаты по восприятию нового, но по двум параметрам у нас отставание, и надо учить наших людей воспринимать удары судьбы.

— Шоковую терапию в школах вводить?

— Обучать с детства преодолевать проблемы. Иногда искусственно создавая их в социальных гражданских проектах. Этого нет как системы.
В 1989 году я был в Польше и слушал лекцию одного известного поляка, который во время Второй мировой войны очень молодым человеком попал в армию; его часть была разгромлена, он бежал через Чехословакию в Венгрию, потом попал в Англию, потом в Америку, воевал как лётчик на стороне союзников, остался в Штатах и т.д. И он сказал ключевую фразу, к которой тогда весь зал отнёсся очень серьёзно. «Да, — сказал он, — во всех социалистических странах вы получили много знаний. Факт массового основательного образования бесспорен. Но вы не готовите людей падать и вставать. Я разорялся и был банкротом 7 раз в течение жизни. Последний раз — полтора года назад. Но я вновь восстановил своё состояние и читаю лекции в лучших университетах мира. И мой совет всем людям социалистических стран — научиться это делать».

Другая точка зрения на «колею» — что вся проблема не в людях, а в политических структурах, которые формируют установки большинства населения. Опыт разделения Германии и Кореи на две части, действительно, показал: какое руководство — такое и массовое поведение. При этом исходная культура народа была одинаковой. Но в ФРГ до сих пор не могут преодолеть ментальность, которую сформировали жители ГДР, и производительность труда в Восточной Германии на треть ниже, чем в Западной.

То же самое в Корее, что приводит к нежеланию южных корейцев объединяться с северными.

Есть точка зрения, что надо дать бОльшую свободу регионам России, где много пассионарных активных людей, но они не имеют возможностей реализоваться, потому что колпак принятия решений находится в Москве.

У Николая Сергеевича Розова, специалиста в макросоциологии, истории и философии, свой ответ. Книгу «Колея или перевал» он писал около 10 лет. Он обнаружил внутри нашего общества наличие неких больших циклов смены авторитарных эпох на либеральные. С его точки зрения, авторитарные периоды приводят к увеличению силы государства, успешности страны — но при этом общество теряет большое количество возможностей. Затем наступает некое разочарование в авторитаризме, а поскольку смены власти без смут и революции в России пока не было, то это приводит к тяжелейшим последствиям. Прорыва к перевалу свободы для больших групп людей не происходит. Розов даёт рекомендацию, которая, кстати, полностью соответствует моему выводу из теории катастроф: что только диверсифицированное, разнообразно устроенное сообщество, с возможностями рисковать и добиваться успеха, в состоянии двигаться по эволюционной кривой.

— Есть у вас своя метафоричная формула для развития сибирского региона?

— Повторюсь: мы преувеличиваем особость Сибири. Мы напоминаем ту собаку, которая сидела на сене. Она не смогла использовать сено для своей пользы. Так и мы не смогли использовать природные ресурсы в полной мере и получить с них не 20, а тысячу процентов дохода — перерабатывая, получая высокотехнологичный продукт. Более того, у нас образ собаки, сторожащей сено: никого не пустим; и мы даже рассказываем друг другу, кто у нас отбирает это сено, которое нам не очень-то нужно. Нам нужны другие ресурсы.

Перспективным для развития Сибири и России в целом я считаю появление дружных, предприимчивых, самостоятельных команд, каждая из которых, может быть, преследует одни и те же цели, но достигает их по-разному. И университеты здесь могут сыграть заметную роль.

— Вы же работаете со студентами — разве молодёжь предлагает что-то оригинальное и новое?

— Тогда ещё один стереотип, который мы должны положить в музей. Это установка на просветительство. Мы долгий исторический период просвещали необразованных людей — крепостную и крестьянскую Россию. Но от этой установки надо отказываться, потому что неясно, какие группы и виды деятельности приведут к успеху. В этом смысле — нужно разрешить многое. Здесь может сыграть и знание, и умение, и спорт, и даже КВН или капустники…

— А как преодолеть тотальное недоверие общества даже к «разрешённой» активности, да и неверие в самих себя?

— Я недавно занимался разработкой стратегии развития физкультуры и спорта и впервые ввёл там новые основания, по которым нужно в это вкладывать деньги. Спорт формирует адекватную реакцию на другого человека: это мой партнёр, мы в одной команде. Это пространство доверия и проверки друг друга. А пока мы, действительно, невероятно пессимистичная страна.

Принципиальный вопрос будущего, кроме доверия, — договороспособность и толерантность.

Когда есть множество групп, и каждая со своей картиной мира — надо уметь договариваться. Нельзя думать, что только ты прав, а другие — несмышлёные простаки.

Потому что неизвестно, кто через несколько лет окажется действительно умным, а кто совсем наоборот. Проблема заключается в быстроменяющемся мире; природа, глобализация свои айсберги для нас уже заготовили. Чтобы избежать удара, нужны совместные действия. А второй образ — на Земле уже наступил другой климат. В метафорическом смысле. И какой смысл в наших привычных одеждах, если мы не готовы жить в этом климате? А выживет тот, кто приспособится к нему. И для меня многие призывы выработать единую картину мира — это попытки отдельных групп фактически сформировать свои секты.

— Тогда вы, видимо, против создания национальной идеологии…

— Конечно. Как чиновник высокого ранга я выполнял в своё время поручение президента ЕЛЬЦИНА — подготовить национальную идею к такому-то числу. Я собрал в своём кабинете много умных людей, они в течение нескольких часов докладывали свои точки зрения. Как правило, в виде триады: ум-честь-совесть, свобода-равенство-братство. Это были искренние картины их мира. Достойные люди пытались свои представления передать на пользу государству. Но ни один из них не сказал, что можно что-то взять у другого, все настаивали на своём. Тогда я предложил к следующей встрече составить список из 20 государств, бесспорно успешных, с их точки зрения, и написать рядом — что лежит в основе национальной идеологии этих стран.

В следующий раз пришла треть этих специалистов, и они предъявили те три слова, которые на самом деле составляют национальную идеологию любой страны. Эти базовые слова — Труд, Семья, Родина. Для немцев — в такой последовательности. Для японцев — Родина, Труд, Семья. Для американцев — Семья, Труд, Родина.

— Так вы нашли формулу!

— Но её же нельзя сверху ввести. Думаю, если будет реализован более свободный путь развития гражданских сообществ в России, мы тоже придём к такой национальной идеологии.

— А сегодня разве для России это не ценности?

— Пока только слово «семья».

— Нет Родины? При нашем патриотизме?

— 81% населения равнодушны к судьбе страны — об этом говорят все социологические опросы. По мотивации к труду — мы на 58-60 месте в мире. Хотя у молодёжи эта установка постепенно меняется к лучшему.

Валентина ЕФАНОВА