Социокультурные барьеры модернизации Восточной Сибири (на примере Красноярского края и Республики Хакасия)

"Социс". - 2012. - №9. - С. 33-41

Авторы: НЕМИРОВСКИЙ Валентин Геннадьевич - зав. отделением социологии и связей с общественностью Сибирского федерального университета, доктор социологических наук, профессор (E-mail: valnemirov@mail.ru). НЕМИРОВСКАЯ Анна Валентиновна - доцент того же университета, канд. социол. наук (E-mail: annanemirov@gmail.com). ХАМИДУЛЛИНА Кристина Ришатовна - специалист по связям с общественностью управления корпоративной политики того же университета (E-mail: hamidulka_k@mail.ru).

Статья в pdf-файле

Аннотация. Анализ социокультурных факторов, препятствующих модернизации Красноярского края и Республики Хакасия, проведенный в контексте динамики общероссийской и мировой ситуации, показывает, что регионы находятся в "расцвете" первичной модернизации и лишь приближаются к началу вторичной. При этом социокультурные ограничения модернизационных процессов по ряду показателей выражены там более существенно, чем в России в целом.

Ключевые слова: первичная и вторичная модернизация * социокультурный подход * общество * власть * индекс

Методологические подходы и методика исследования. Начиная со второй половины прошлого столетия в мировой социологии активнейшим образом изучались процессы модернизации человеческого общества. Так, китайский учёный Хэ Чуаньци выделил 10 основных теорий модернизации, которые за этот период возникли на Западе [Обзорный доклад ..., 2011: 236 - 239]. Им была разработана оригинальная теория модернизации (впервые опубликованная в 1998 г.), которая позволяет эффективно анализировать как состояние, так и динамику модернизационных процессов в различных странах и отдельных регионах [Не, 1998a; 1998b].
Анализируя процессы модернизации, необходимо учитывать человеческие измерения, которые характеризуются не только статистическими данными об условиях жизнедеятельности населения, но и тем, как эти условия оцениваются самим населением. Процесс повышения этих параметров есть социокультурная модернизация [Лапин, Беляева, 2001].

Соответственно, могут быть выделены социокультурные барьеры, препятствующие модернизации как в стране в целом, так и в её различных регионах. Следует согласиться с авторами исследования, проведённого под руководством М.К. Горшкова, согласно которому "...тормозом для модернизации России выступает, прежде всего, сложившаяся система социальных отношений и институтов... Главным тормозом же модернизационного прорыва, снижающим его вероятность с учетом инициируемого "сверху" характера российской модернизации, выступает государственный аппарат, точнее - коррумпированность части этого аппарата" [Готово ли российское ..., 2010: 179].

Н.И. Лапин на основании Всероссийского мониторинга и сопоставления с ситуацией в 130 странах мира выделяет и такие "тормоза российской модернизации", как низкая управляемость, отсутствие институтов саморазвития региональных сообществ и российского общества в целом и двойственная иерархия ценностных позиций населения как предпосылка гражданского конфликта [Лапин, Беляева, 2011].

Авторы исследовательского проекта "Культурные факторы модернизации" выделили 5 стран, которые за последние 50 лет перешли к активной модернизации. На основании кросскультурных исследований было установлено, что там росло значение рационально-секулярных ценностей, по сравнению с традиционными сокращалась дистанция власти (т.е. отношение к власти как к чему-то чуждому), резко укреплялось значение ценности индивидуализма, росли ценности самовыражения. Население этих стран имеет высокие ориентации на будущее, причем результат для людей важнее процесса. В России же пока только два из пяти указанных выше индикаторов свидетельствуют о том, что страна идет к модернизации: это высокий уровень индивидуализма (Россия одна из самых индивидуалистичных стран) и высокий уровень ценности самореализации [Аузан, 2011]. Эмпирической базой являются исследования, проведённые по репрезентативной региональной выборке в Красноярском крае и Хакасии в 2010 г. в соответствии с типовой программой и методикой "Социокультурный портрет региона" ЦИСИ ИФ РАН [Методические требования ..., 2009].1

Специфика модернизационных процессов в регионах Восточной Сибири. В Красноярском крае индекс первичной модернизации, рассчитанный нами по методике Китайской АН, демонстрирует стабильный рост, что свидетельствует о процессе завершения данной стадии модернизации в 2000-е гг. Вместе с тем её завершению продолжают препятствовать (и, очевидно, в обозримом будущем это воздействие продолжится) низкие значения таких индикаторов, как доля добавленной стоимости в сфере услуг по отношению к ВВП (2010 - 41%) и ожидаемая продолжительность жизни (2010 - 68 лет).

В Хакасии процессы модернизации также протекали достаточно интенсивно (рис. 1). Отметим, что там индекс первичной модернизации остаётся более низким по сравнению с Красноярским краем, за счёт одного из экономических индикаторов, в частности, валового регионального продукта на душу населения, а также показателя ожидаемой продолжительности жизни.

Фазовые значения индекса реализации первичной модернизации в обоих регионах совпадают и составляют 3,5 (в Красноярском крае- начиная с 2000 г., в Хакасии - с 2005 г.). Это говорит о том, что данные регионы в течение ряда лет находятся на одной и той же стадии зрелости первичной модернизации и до сих пор не могут приблизиться к переходу ко вторичной. В современных условиях динамика реализации вторичной модернизации в двух регионах Восточной Сибири различна (рис. 2): в Красноярском крае наблюдается стабильный рост значений индекса, в то время как показатели в Хакасии свидетельствуют о некотором замедлении процессов вторичной модернизации за счёт заметного снижения в 2008 - 2010 гг. индекса инноваций в знаниях и индекса их трансляции.

В 2010 г. наблюдалась отрицательная динамика индекса вторичной модернизации в Хакасии. Это произошло за счёт снижения значений всех компонентов этого комплексного показателя. Снизился индекс инноваций в знаниях за счет числа ученых и инженеров, полностью занятых в НИОКР и числа жителей региона, подавших патентные заявки. В индексе трансляции знаний отмечено снижение значения индикаторов, характеризующих число телевизоров и персональных компьютеров на 100 домохозяйств, что, на наш взгляд, может быть вызвано определёнными погрешностями при сборе статистических данных. Небольшая отрицательная динамика наблюдается в индексе качества жизни. Весьма значительное снижение показали составляющие индекса качества экономики: ВНП на душу населения (особенно снизился ВНП на душу населения по паритетной покупательной способности) и доли лиц, занятых в материальной сфере (сельское хозяйство и промышленность), в общей занятости.

В целом, в 2010 г. среди других регионов Сибирского федерального округа по значению индекса вторичной модернизации Хакасия занимает предпоследнее место (значение индекса - 54), несколько опережая лишь Республику Алтай (53), а Красноярский край- занимает третье место (72) после Томской (81) и Новосибирской (79) областей. В то же время доминирование промышленного производства в Красноярском крае по сравнению с иными сферами хозяйственной деятельности ещё долгое время будет служить тормозом на пути развития процессов вторичной модернизации. По сути, край продолжает выступать ресурсодобывающим и, отчасти, перерабатывающим, "придатком" лежащих к западу от Урала регионов России.

При этом нельзя не учитывать, что развитие вторичной модернизации в обоих регионах тормозится процессами, которые описываются статистическими индикаторами, обобщёнными в индексе инновации знаний (данные факторы наиболее существенно препятствуют модернизационным процессам в Хакасии) и в индексе качества экономики. Отметим, что первый характеризует эффективность научно-исследовательской, проектной и изобретательской деятельности, второй отражает индикаторы ВНП в регионе, а также степень развития нематериальной сферы хозяйства в регионе. В соответствии с концепцией учёных из Центра исследований модернизации Китайской академии наук (ЦИМ КАН), Россия может быть отнесена к среднеразвитым странам (по данным 2010 г. индекс вторичной модернизации составил 72%). Как отмечалось выше, данный показатель по Красноярскому краю также составил 72%, а в Хакасии - 55%, что позволяет сопоставить их по данному параметру с уровнем среднеразвитых стран мира (находящимся в интервале 52 - 79 среднемирового значения показателя индекса вторичной модернизации [Обзорный доклад...: 52]). Так, в 2008 г. индекс вторичной модернизации Красноярского края составил 70%, что было сопоставимо с показателями Португалии - 72%, и Венгрии, Литвы, России в целом -69%; Хакасия - 56%, что близко к Чили, Саудовской Аравии - 55%, Украине - 56%, Уругваю - 57% [Modernization Science Newsletter, 2011: 19].

Обратимся к анализу интегрированной модернизации, которая понимается как совокупное состояние двух её стадий, фиксирующее характер их взаимной координации в данной стране (регионе) и отличие от передового мирового уровня такой координации. Индекс интегрированной модернизации в Красноярском крае составляет 62 (см. рис. 3).

Тенденции в структуре процессов интегрированной модернизации в Хакасии в целом аналогичны тем, которые имеют место в Красноярском крае (см. рис. 4). Исключение составляет снижение индекса интегрированной модернизации 2009 - 2010 гг., в основе которого лежит падение значения всех составляющих его индексов, что может быть объяснено влиянием экономического кризиса на более слабую, по сравнению с Красноярским краем, экономику. Как видим, если в Красноярском крае степень завершённости модернизационных процессов в целом соответствует среднероссийским значениям, то Республика Хакасия заметно отстаёт в этом плане от страны в целом.

В соответствии с данными ЦИМ КАН 2008 г. [Modernization Science Newsletter: 20], на карте мировой модернизации регионы Восточной Сибири (Красноярский край -61%, Республика Хакасия - 57%) соседствуют с такими странами, как Турция, Беларусь - 56%, Мексика - 57%, Панама, Чили, Бразилия - 58%, Аргентина - 62%, Польша, Россия - 63%.

Особенности социокультурных препятствий на пути модернизации. В ходе интервью респондентам был задан вопрос: "Учитывают ли реформы, проводимые правительством РФ, интересы Сибири?" Только 4% жителей Красноярского края и Республики Хакасия ответили "в полной мере". Большинство респондентов (48% - Красноярский край, 45% - Хакасия) ответили "учитывают частично", а 24% жителей Красноярского края и 17% Хакасии полагают, что эти реформы интересы Сибири "не учитывают совершенно". Ровно четверть опрошенных в крае и треть -в республике затруднились ответить на этот вопрос. Таким образом, в целом, 72% опрошенных жителей Красноярского края и 62% населения Хакасии в той или иной мере сомневаются в том, что реформы, проводимые правительством РФ, учитывают интересы Сибири.

У жителей Красноярского края и Хакасии по сравнению с данными по России в целом заметно ниже чувство защищённости от следующих опасностей и угроз ("полностью незащищён" + "пожалуй не защищён"): сибиряки ощущают себя менее защищенными от преступности, чем россияне в целом (11% - Красноярский край, 15% - Хакасия и 19% - Россия в целом), от бедности (18, 18 и 22%, соответственно), от экологической угрозы (18, 16 и 19%), от произвола правоохранительных органов (18, 20 и 29%), наконец, от преследований за политические убеждения (43, 45 и 47%). Наиболее существенно различие в более низкой оценке населением региона своей защищённости от произвола чиновников: 10% в Красноярском крае, 14% - в Хакасии и 23% - в России в целом. Напротив, по сравнению с данными по России в целом, ответы жителей двух регионов Восточной Сибири свидетельствуют об их более высокой защищённости от одиночества и заброшенности, притеснений религиозного характера и этнических ущемлений. Таким образом, сибиряки ощущают себя менее защищенными от общероссийских проблем институционального характера, что касается социокультурной среды в регионе, то она более благоприятна для его жителей [Социокультурные процессы..., 2011: 90]. Такие важные социальные институты, как правоохранительные органы, любые государственные властные структуры, выступают для населения Сибири как несущие опасность чаще, чем для жителей России в целом. Свидетельством отношения респондентов к различным социальным институтам выступает степень их институционального доверия. Существенной характеристикой протекания модернизационных процессов в данных регионах выступает и межличностное доверие сибиряков. В целом уровень доверия в регионах Восточной Сибири несколько ниже, чем в России (табл.). Это касается как институционального, так и межличностного доверия.

Большинство ответов свидетельствует о том, что институциональное недоверие, которое непосредственно свидетельствует о социальной дистанции между населением и социальными институтами, существенно выше в регионах Восточной Сибири, чем в России в целом. Исключение составляет недоверие Президенту России, которое несколько выше в России в целом, чем в Красноярском крае и Хакасии, а также показатели недоверия Госдуме, Правительству региона и прокуратуре, которые в целом не отличаются от общероссийских данных.

Высокую степень межличностного доверия жители данных регионов, при некоторых различиях, проявляют лишь своему ближайшему социальному окружению. Высоко также институциональное недоверие, институциональное и межличностное безверие. Региональный социум представляет собой ряд своеобразных "кланов" (кластеров), включающих членов семьи, близких родственников и коллег. Подобные "кланы" а также иерархия отношений между ними и составляют основу социальной структуры регионов. Наличие такой социальной структуры может выступать явным признаком дофеодальных, квазиродовых тенденций в социальных отношениях. Принадлежность человека к подобному кластеру и является своеобразным социальным лифтом; как отмечают многие исследователи, для России характерна специфика вертикальных социальных перемещений индивидов именно в составе подобного рода кланов. Это порождает целый ряд социальных девиаций: непотизм, коррупцию, которые препятствуют завершению процессов первичной и развитию вторичной модернизации в данных регионах. Отсутствие у респондентов доверия к большинству выделенных в анкете различных социальных институтов свидетельствует о серьёзных институциональных искажениях в современном российском обществе.

Выводы. Успех модернизации возможен при учете не только того, что модернизационные процессы по-разному протекают в различных регионах, но и специфики социокультурных барьеров в каждом из этих регионов. Оба рассмотренных в статье восточносибирских региона находятся в фазе "зрелости" первичной модернизации, и лишь приближаются к началу вторичной. Требуются серьёзные усилия и нетривиальные подходы федеральных и региональных властей для продолжения модернизационных процессов и преодоления существующих на их пути преград: большей, чем в России в целом, дистанции между населением и социальными институтами власти, коррупции, недостаточной эффективности регионального управления и развития инновационных процессов, архаичных элементов социальной структуры и др. При этом некоторые характеристики менталитета населения Красноярского края и Хакасии (индивидуалистический характер ценностей, ориентация на будущее, высокая толерантность и др.) [Немировский 2010, 2011; Социокультурные процессы..., 2011: 34 - 97] могут способствовать эффективной модернизации. Однако в практике управления развитием инноваций в данных регионах крайне слабо учитываются социокультурные ограничения модернизации и существующие преимущества для её реализации. Фактически, сохраняется ориентация на продолжение и интенсификацию первичной модернизации. В частности, на состоявшемся в феврале 2012 г. IX Красноярском экономическом форуме, было сказано: "сейчас в рамках "продолженного настоящего" судьбу Сибири многие связывают с так называемой "новой индустриализацией" или "реиндустриализацией", т.е. восстановлением и модернизацией утраченного за последние годы промышленного и ресурсодобывающего потенциала Сибири. Однако при неизменных правилах отношений федерального центра с регионами такая политика приводит не к развитию, а к дальнейшему "обиранию" и опустошению Сибири" [Кузнецов 2012; Что делать...].

Стратегия модернизации должна опираться на мониторинг социокультурных процессов, осуществляемый как в стране в целом, так и в её отдельных регионах на основе общей методологии и по сопоставимой методике, с учётом уже имеющегося опыта подобных исследований (см., например, Регионы в России, 2009). В противном случае, мы рискуем остаться одной из "естественных" стран, для которых согласно подходу Д. Норта, Дж. Уоллиса и Б. Вайнгаста, модернизация относится к числу необязательных задач.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Готово ли российское общество к модернизации? Аналитический доклад. ИС РАН. М., 2010. URL: http://isras.ru/index.php?pagejd=1413 (дата обращения 20.03.2012)
Аузан А. А. Культурные основы модернизации.// Публичные лекции, страна, хозяйство Polit. ua. 2011. 24 октября. URL: http://polit.ua/lectures/2011/10/24/auzan.html (дата обращения 20.03.2012)
Иванов И. Реалии индустриального феодализма // Россия солидарно-либеральная. N326. 1 июня 2003 г. URL: http://lebed.h1.ru/art3364.htm (дата обращения 20.03.2012)
Кордонский С. Сословная структура современной России. М., 2008.
Кузнецов А. Что делать в Сибири? // Сибирский форум. Интеллектуальный диалог. URL: http://sibforum.sfu-kras.ru/node/351 (дата обращения 28. 03. 2012)
Лапин Н. И. Дефицит институтов саморазвития. Эволюция региональных сообществ и проблемы модернизации в России. Доклад на научном семинаре ВШЭ "Модернизация России: успехи, препятствия, перспективы (по материалам эмпирических исследований)" 25 февраля 2011 года // Экспертный канал "Открытая экономика". URL: http://opec.ru/1238224.html (дата обращения 20.03.2012)
Лапин Н. И., Беляева Л. А. От стабилизации к интегрированной модернизации России. Аналитический доклад Центра изучения социокультурных изменений // Интеллектуальная Россия. М., 2011. URL: http://www.intelros.ru/strategy/gos_rf/9462-ot-stabilizacii-k-integrirov... sii-analiticheskij-doklad-centra-izucheniya-sociokulturnyx-izmenenij.html (дата обращения 20.03.2012).
Лапин Н. И., Тосунян Г. А. Вступительное слово к русскому изданию // Обзорный доклад о модернизации в мире и Китае (2001 - 2010) / Пер. с англ. под общей редакцией Н. И. Лапина I Пред. Н. И. Лапин, Г. А. Тосунян. М.: Изд-во "Весь мир", 2011. Методические требования по организации и проведению эмпирического исследования в регионе // Регионы в России: социокультурные портреты регионов в общероссийском контексте / Составление и общая редакция: Н. И. Лапин, Л. А. Беляева. М.: 2009.
Немировский В. Г. Социокультурные индикаторы модернизационного потенциала массового сознания населения региона // Материалы Всероссийской научно-практической конференции "Новые проблемы социокультурной эволюции регионов". Казань, 2011. (Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект "Особенности формирования социальной структуры и социального капитала в Красноярском крае", N 11 - 03 - 00250а)
Немировский В. Г. Ценностные ориентации населения регионов Восточной Сибири (сравнительный анализ Красноярского края и республики Хакасия, 2010 г.) // Социокультурная динамика регионов в условиях финансово-экономического кризиса. Сборник материалов VI Всероссийской научно-практической конференции. 7 - 9 октября 2010 года, Ульяновск. Ульяновск: Издательство УлГУ, 2010. (Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект "Особенности социокультурного портрета Красноярского края", N10 - 03 - 00001 а).
Обзорный доклад о модернизации в мире и Китае (2001 - 2010) /Пер. с англ. под общ. ред. Н. И. Лапина I Пред. Н. И. Лапин, Г. А. Тосунян. М.: Изд-во "Весь мир", 2011. Социокультурные процессы в Восточной Сибири (на материалах социологических исследований в Красноярском крае и Республике Хакасия в 2009 - 2011 гг.): монография / отв. ред. А. В. Немировская. Красноярск, 2011. (Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект "Особенности формирования социальной структуры и социального капитала в Красноярском крае", N 11 - 03 - 00250а)
Рябов А. Возрождение "феодальной" архаики в современной России: практика и идеи // Московский центр Карнеги. Рабочие материалы. N4. 2008. URL: http://carnegieendowment.org/files/WP_4_2008.indd.pdf (дата обращения 20.03.2012)
Blank S. The Putin Succession and its Implications for Russian Politics // Central Asia-Caucasus Institute & Silk Road Studies Program. Institute for Security and Development Policy. 2008. URL: http://www.isn.ethz.ch/isn/Digital-Library/Publications/Detail/?ots591=0... - 1e9c-be1e-2c24-a6a8c7060233&lng=en&id=55487 (дата обращения 20.03.2012)
Ericson R.E. The Post-Soviet Russian Economic System: An Industrial Feudalism? // Bank of Finland. Institute for Economies in Transition. BOFIT Online 8/2000. URL: http://www.suomenpankki.fi/bofit/tutkimus/tutkimusjulkaisut/online/Docum... (дата обращения 20.03.2012)
Guillory S. Does Corruption make Russia a Neo-Feudal State? // Sean's Russia Blog. URL: http://seansrussiablog.org/2006/10/21/doescorruption-make-russia-a-neo-f... (дата обращения 20.03.2012)
He Chuanqi. Knowledge-based Economy and China's Modernization // Guangming Daily. 7 apr. - 1998a.
He Chuanqi. Knowledge-based Economy and the Second Modernization // Science and Technology Review 6. - 3 - 4. - 1998b.
Modernization Science Newsletter. Vol. 1. No. 3. September 2011. URL: http://www.modernization.com.cn/ms201103.pdf (дата обращения 20.03.2012)
North D., Walliss J.J., Weingast B.R. Violence and Social Orders: A Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History. Cambridge University Press, 2009. - 308 p.
Shlapentokh V. Early Feudalism - The Best Parallel for Contemporary Russia. Europe-Asia Studies. Vol. 48. no. 3. 1996. - pp. 393 - 411.
Shlapentokh V., Woods J. Contemporary Russia as a Feudal Society: A New perspective on the Post-Soviet Era. - New York: Palgrave Macmillan, 2007.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект "Особенности формирования социальной структуры и социального капитала в Красноярском крае" N 11 - 03 - 00250а.